Автор: Elizabeth Hootоn (Anghraine)
Название: «Дни ухаживания»
Переводчик: ivanna
Оригинальное название: «The Season of Courtship»
Рейтинг: PG-13
Жанр: общий
Категория: джен
Герои: Элизабет / Дарси
Первоисточник: «Гордость и предубеждение»
Размер: макси
Аннотация: Все ясно из названия – от помолвки до свадьбы.
Разрешение на перевод: получено
Ссылка на оригинал: http://elizabethfanfic.livejournal.com/3417.html#cutid1
Комментарии: Все цитаты из «ГиП» даются в переводе И. Гуровой, потому что он мне нравится куда больше перевода И. Маршака. Viola, спасибо за редактуру! Гл. 1 - 2 - http://zerkala.fastbb.ru/?1-2-0-00000047-000-0-0-1207705569 Глава третья. Объяснение миссис Рейнольдс. На следующее утро Элизабет пробудилась усталой, больной и решительно не в духе. Она жаждала скрыться из дома, и сбежала вместе с Дарси, как только тот появился. Она знала, что он привык рано вставать и по утрам имеет обыкновение гулять или ездить верхом. К счастью, этим утром он предпочел пешую прогулку, так что не было никакого четвероногого чудовища, чтобы еще более смутить ее душевный покой.
Разумеется, их тайное свидание решительно выходило за рамки приличия. В ее теперешнем состоянии духа это только делало его привлекательнее, но Элизабет знала, что Дарси не так-то легко будет согласовать прогулку наедине с глубоко укоренившимися в нем понятиями о должном поведении. Поэтому она была зла на него, хотя и понимала, что не имеет особых оснований. Она знала, как легко они могут поддаться соблазну, и сознавала, что осторожность Дарси была вовсе не беспочвенной. И когда копившееся в ней весь вечер и утро напряжение, наконец, прорвалось, она сказала резкость и тут же пожалела о своих словах – даже раньше, чем заметила, как он вздрогнул, а его глаза утратили всякое выражение.
Как ни странно, разрядить обстановку сумел именно Дарси. «Элизабет, может быть, ты…» – начал он неуверенно.
Поскольку обычно в такое время на нее либо вовсе не обращали внимания, либо огрызались в ответ, она даже слегка растерялась.
«Мне так жаль», – виновато сказала она.
«Нет… то есть, я имел в виду… ты не… эээ…» Он залился краской.
Элизабет вздохнула. «Нынче утром я в ужасном настроении, Фицуильям» – резко ответила она. «Пожалуйста, скажи прямо, что ты имеешь в виду».
«Ну… Не знаю, как это назвать. Миссис Рейнольдс так и не сказала, когда у Джорджианы…» Он покраснел еще сильнее. «У тебя… это время?»
«Я тебя не понимаю», – сказала Элизабет.
«Время месяца, когда у тебя…эээ… » Он стиснул пальцы и впился глазами в дорожку у себя под ногами.
Элизабет пристально посмотрела на него, потом до нее дошел смысл его слов, и она рассмеялась. «Но как ты догадался?»
«Ну…» Он выглядел менее смущенным, и, бросив на нее неловкий взгляд, решился продолжить.
***********
Джорджиана Дарси проснулась, неуверенно пошевелилась, бросила взгляд на простыни и кинулась прочь из комнаты.
«Фицуильям! Фицуильям!» - закричала она, вбегая в библиотеку. Ее брат был в последнее время очень занят и редко ложился раньше двух или трех часов ночи, так что она не стала тратить время и искать его в спальне.
«Джорджиана, что случилось?» -- спросил он.
«Я умираю!» – заявила она, обливаясь слезами. «Я не хочу умирать! Фицуильям, сделай что-нибудь!»
«Что? Ты не умираешь Джорджиана, тебе еще нет двенадцати».
«Нет, умираю!» Она бросилась ему на шею и прорыдала. «Я истеку кровью до смерти, я знаю!»
«У тебя… течет кровь?» Фицуильяму едва исполнилось двадцать три, он все еще осваивал родительскую роль в отношении девочки-подростка, а еще очень устал, поэтому соображал куда медленнее, чем обычно. «Но… откуда? Я не вижу…»
«Ну…», - сказала Джорджиана и покраснела до ушей.
«Вот как», - сказал Фицуильям. Так уж получилось, что он плохо представлял себе, как устроен женский организм, и, тем более, что в нем происходит. «Ты уверена, что кровь течет … э… оттуда?»
Джорджиана кивнула, и прижалась к нему еще сильнее. Он почувствовал странный запах, похожий и одновременно непохожий на запах крови, с которым ему приходилось сталкиваться. Какой низменный способ… Фицуильям пришел в себя. «Господи, да ты истечешь кровью до смерти!» - воскликнул он, и, не зная, как быть, велел позвать миссис Рейнольдс.
«Миссис Рейнольдс, у Джорджианы кровотечение», – сказал он. Экономка, поглядев на побелевшую Джорджиану, сочувственно покачала головой.
«Мне распорядиться переменить простыни?» – поинтересовалась она. Брат с сестрой заморгали.
«Я умру!» – прорыдала Джорджиана.
«Ощущение может быть и такое», – согласилась миссис Рейнольдс. – «Вам лучше полежать».
«Что я могу сделать?» – просил Фицуильям, ломая руки.
«Очень немногое. Вы – мужчина», – ответила миссис Рейнольдс, но смысл этого замечания от него ускользнул.
«Я не хочу умирать в одиночестве», – закричала Джорджиана.
«Я не хочу, чтобы она вообще умирала», – вмешался Фицуильям. «Наверняка что-то можно сделать?».
Миссис Рейнольдс поглядела на взволнованных брата и сестру, вспомнила, что матери у них нет, а мистер Дарси ведет строгий, почти монашеский образ жизни, и сообразила, в чем дело. «А…», -- сказала она. «Сэр, мисс Дарси не умирает. Может быть, вы предоставите ее женскому участию, пока все не пройдет?»
«Конечно, нет», -- ответил он, а мисс Дарси испуганно вцепилась в брата. Миссис Рейнольдс вздохнула, но продолжала настаивать.
«Это самое обычное событие, которое случается со всеми женщинами, но мужчин оно обычно не касается и не должно касаться. Но раз у вас нет матери, мисс Дарси, и все произошло так рано…»
«Фицуильям, пожалуйста, не уходи!» – умоляюще сказала мисс Дарси, как раз когда ее брат твердо заявил:
«Я останусь с ней, пока ей не станет лучше, мэм».
«Но…»
«Да что со мной происходит?»
«А…» – миссис Рейнольдс откашлялась. «Мисс Дарси, когда молодая леди достигает возраста, когда она может рожать детей…» **********
Элизабет смеялась до слез. Дарси смущенно улыбнулся и грустно сказал:
«Это был один из тех случаев, когда я мечтал, чтобы матушка или моя старшая сестра были живы…»
«Старшая сестра?» Элизабет с трудом представляла себе даже родителей Дарси.
«У моих родителей до меня было четверо детей», – коротко пояснил он. «Старшая дочь умерла за полгода до того, как я родился. Остальные не прожили и несколько часов – они родились недоношенными. Мы все появлялись на свет слишком рано, но я выжил. Потом матушка рожала еще трижды, двух дочерей и сына, а потом…» – его сияющая улыбка странно не соответствовала словам, но он продолжил более мягким голосом, – «потом появилась Джорджиана».
Элизабет пристально смотрела на него. То, о чем он говорил, находилось в полном противоречии с той неясной картиной, которая сложилась у нее в голове… В первый раз она подумала о его родителях, о семье Дарси, не как о нечетких туманных фигурах, существующих только в ее воображении, но как о людях, таких же реальных, как Лидия, миссис Гардинер или ее отец. Она подумала о молодой женщине, всего богатства, красоты и дарований которой недостало… которая родила столько детей, и потеряла их всех, кроме одного хрупкого мальчика. Элизабет даже представить не могла, как он ей должен был быть дорог.
«Бедная твоя матушка!» – сказала она сочувственно.
«Да», – согласился Дарси серьезно и переменил тему. «Кстати, я получил от Джорджианы письмо. Думаю, тебе стоит его прочитать».
Увидев письмо, Элизабет улыбнулась про себя. Похоже, страсть к обильной переписке была фамильной чертой: мисс Дарси не хватило двух листов, чтобы уместить все свои восторги по поводу помолвки брата. Элизабет была рада как за Дарси, так и за себя, что хотя бы кто-то в семействе одобряет их отношения; но ее поразила манера, в которой Джорджиана обращалась к брату. Было очевидно, что между братом и сестрой существует глубокая привязанность, но еще более очевидно – что у сестры эта привязанность сочетается с почти благоговейным почтением. Достаточно было проглядеть письмо хотя бы наполовину, чтобы понять, что мисс Дарси боготворит самую землю, по которой ступает ее брат, и что в ее глазах он действительно, как когда-то насмешливо заметила Элизабет, «во всех отношениях безупречен».
«От картин совершенства мне дурно и скучно»* – подумала она капризно. «Я рада, что у него достаточно недостатков и причуд, чтобы искупить то, что он сумел так близко подойти к идеалу».
*********
«На самом деле», – призналась Элизабет несколько минут спустя, – «я была в дурном настроении из-за маменьки».
Дарси открыл рот, потом снова закрыл, и стал ждать, что еще она скажет. Элизабет, сама не замечая, придвинулась ближе, рассеянно теребя пальцами его рукав. Хотя она, безусловно, предпочитала разговор молчанию, одним из самых больших удовольствий во время их одиноких прогулок было то, что ей не надо было прилагать усилия, чтобы ее услышали. Дарси почти никогда не перебивал ее слова восклицаниями, и, конечно, всегда придавал им значение. Хотя иногда он медлил с ответом, его ответы были продуманными и взвешенными. И даже более того: ей не приходилось принимать в расчет сделанные из самых добрых намерений умолчания, небрежные слова, сказанные под влиянием момента и потом вызывающие сожаление, и просто откровенную ложь. Дарси говорил только то, что думал.
Мысли о собственном везении немедленно подняли ей настроение, и Элизабет почувствовала, что может рассказать, в чем дело. «Маменька твердо настроилась на поездку в Лондон за нашим приданым. У нее от всего, что случилось, немного закружилась голова. Конечно, ни Джейн, ни я не хотим разлучаться, поэтому мы вместе с папенькой попробовали ее отговорить, но …» Она красноречиво пожала плечами.
«Почему вы с Джейн должны разлучиться?» – спросил Дарси с немного недоуменным видом. Элизабет порозовела.
«Не с Джейн – с тобой», – быстро ответила она, и, подумав, добавила: «И с мистером Бингли, конечно».
«Понимаю. Тогда…». Слегка расширившиеся глаза Дарси подсказали ей, что он обеспокоен, видимо, из-за какого-то воображаемого оскорбления, которое по неосторожности мог ей нанести.
«Фицуильям, о чем ты?»
«Я… мы с Бингли это обсуждали и…» Он откашлялся. «Мы как раз хотели с вами об этом поговорить».
«О чем поговорить?»
«О Лондоне. О поездке в Лондон. У нас у обоих есть там дела. Это не срочно, но в связи с брачным контрактом…» Даже такой косвенный намек на разницу в их материальном положении привел его в глубокое смущение. «И мы подумали, что было бы хорошо, если бы вы нас сопровождали».
«Мы все?»
«Если Гардинеры согласятся, то, наверное, да».
Элизабет улыбнулась про себя. «Маменька будет счастлива. Она уже успела выпросить у дядюшки с тетушкой приглашение погостить».
«А ты?»
Элизабет подняла глаза на его подозрительно спокойное лицо: «Конечно, мы спорили с ней только потому, что хотели остаться с тобой. И мистером Бингли».
Дарси улыбнулся.
По их возвращении было решено, что миссис Беннет, не перестававшая громогласно жаловаться на судьбу, повезет Джейн и Элизабет в Лондон, где они и проведут две недели, пока Бингли и Дарси закончат свои дела. Несмотря на мрачную перспективу путешествия одновременно с маменькой и Дарси, Элизабет предвкушала краткое спасение от меритонских сплетниц, и написала полное благодарностей письмо своей тетушке.
* «Pictures of perfection make me sick and wicked» - из письма Джейн Остин племяннице Фанни Найт. Буквальный перевод неизбежно портит фразу Глава четвертая. Восторг миссис Беннет. Когда Джейн, как было у них заведено, зашла в комнату Элизабет, она, к своему изумлению, обнаружила сестру на коленях перед камином: та трясущимися руками подносила к огню какие-то листки бумаги. В самый последний момент она отдергивала руки, и выражение лица у нее при этом было какое-то причудливое и неуверенное. Элизабет поднесла бумагу к огню еще три или четыре раза, потом вздохнула, подалась вперед и стала пристально смотреть в камин.
«Лиззи?»
Элизабет вскочила, прижимая к себе письмо. «Ох, это ты, Джейн», - сказала она с облегчением. «Я так рада, что ты пришла».
Джейн подняла брови. «Я тоже рада тебя видеть, дорогая», - согласилась она осторожно, и Элизабет залилась смехом.
«Я отчаянно нуждаюсь в добром совете», - продолжала она, устраиваясь на кровати и на пробу несколько раз подпрыгнув.
Джейн присела рядом: «В чем дело?».
«Я обещала Фицуильяму, что сожгу его», - сказала Элизабет, крутя письмо в руках. «Я так и собиралась. Вот только…» Она нахмурилась. «Я могу понять, почему он хочет, чтобы я его сожгла. Это совсем не похоже на любовное письмо».
«Любовное письмо?»
«Да нет же, просто…» Она развернула листок, и Джейн увидела, что плотная, дорогая бумага выглядит сильно потертой, как будто письмо много раз взволнованно читалось и перечитывалось без особой заботы о его сохранности. Между темными бровями Элизабет появилась морщинка. Она поглядела на письмо, и, нервно перебирая листки, сказала: «Там есть очень… резкие места. Я понимаю, хорошо понимаю, почему он опасается, что я когда-либо смогу их перечитать. Но есть и совсем другие… и я опасаюсь, что больше никогда не смогу перечитать их. Это все страшная глупость!», - торопливо добавила она с легким смешком. «Я уверена, что, если захочу, он мне все повторит сам».
Джейн внезапно сообразила. «Так это… то письмо?»
Элизабет кивнула, не поднимая глаз. «Джейн, скажи, я сильно изменилась… по сравнению с прошлым годом?»
Ее сестра заколебалась. «Ну, ты такая же, как была всегда… в главном», сказала она. «Ты все та же Лиззи».
Элизабет устало улыбнулась. «Но?»
«Ты стала спокойнее, задумчивее, и, когда смеешься, это не потому, что… не над другими людьми, а потому, что ты счастлива и довольна. Ты стала… мягче». Джейн встревожено посмотрела на нее. «Я не хотела тебя обидеть, Лиззи».
«Ты и не обидела. Я просто пытаюсь понять, как я выгляжу в чужих глазах. Иногда мне кажется, что я стала совсем другой, а иногда – что я совсем не переменилась». Она взглянула на письмо и вздохнула. «Когда мы простились в Лэмтоне… я знала, что у меня нет на него никаких прав, но письмо было… таким утешением. Думаю, когда он его писал, он был очень уязвлен, и обижен, и зол». В ее голосе была странная, совсем не похожая на Элизабет, глубокая сосредоточенность, но потом она заговорила более привычным тоном. «И все-таки… несмотря на все… я думаю… думаю, что он очень сильно меня любил, когда его писал». Она грустно добавила. «Не то, чтобы он сейчас меня не любит… любит, конечно, но по-другому. В той любви было больше… горькой радости. Когда он это писал, он любил меня без… без всякой надежды на взаимность. И все-таки он мне доверился».
«Господи, да что в нем было, в этом письме?» Джейн вспыхнула до корней волос. «Прости, мне не надо было спрашивать».
Элизабет протянула ей листок. «Прочти последнюю строчку».
Мистер Дарси писал четким, изящным почерком, так непохожим на драгоценные для Джейн каракули Бингли. В конце значилось просто: «Могу прибавить лишь: да хранит Вас Господь!», и стояла подпись: «Фицуильям Дарси». «Он подписался полным именем», - заметила она рассеянно.
«Что ты сказала?» Элизабет показалось, что она ослышалась. Джейн снова покраснела.
«Я просто удивилась – почему он не ограничился инициалами? Так было бы безопаснее… если бы кто-то его нашел…»*
«Он был уверен, что я его сожгу». Элизабет склонила голову к плечу. «Я рада, что он подписано полностью. В этом есть что-то более личное…» Она осторожно провела пальцами по подписи.
Джейн смотрела на нее с любопытством.
«Ты всегда называешь его по имени, Лиззи? Он к тебе обращается как к «мисс Элизабет».
Элизабет порозовела, и, перебирая пальцами бахрому на шали, призналась: «Когда мы вдвоем, он всегда называет меня «Элизабет». С самого начала. Но он полагает, что обращаться ко мне на людях только по имени неприлично и неуважительно. Я сказала, что он может называть меня «Лиззи» или «Элиза», если ему больше нравится, но он предпочитает «Элизабет». Кроме него, меня так никто не называет, а он считает, что полное имя мне больше подходит. Ну, и было бы странно, если бы мы остались «Элизабет» и «мистер Дарси», поэтому, раз уж я знала его имя из письма», - она кивком головы указала на подпись, - «я стала называть его по имени, и он был в таком восторге, что я так и продолжаю».
«Как прекрасно», - мечтательно заметила Джейн. – «Я не могу представить, чтобы я обратилась к Бингли «Чарльз», хотя сестры, конечно, его так и называют. Но мы ведь и раньше знали, как его зовут… я имею в виду мистера Дарси».
«О чем ты?» - Элизабет посмотрела на нее. «Я в жизни не слышала его имени до этого письма».
«Но миссис Гардинер же говорила, до того как… ну, до всего. Помнишь, ты ее спросила – это было еще до того, как я уехала в Лондон, а ты в Кент, и она совершенно ясно сказала, что в Лэмтоне все знали «мистера Фицуильяма Дарси»**. Разве не помнишь?»
Элизабет смущенно потрясла головой. «Нет, ни единого слова. Ну, в любом случае, мне понадобилось время, чтобы привыкнуть к его имени. И я не собираюсь его сокращать – это было бы так заурядно, и… ну, не похоже на него… и он сказал, что в семье все зовут его по имени. У них всех зовут по именам, потому что у него четыре кузена с одинаковыми фамилиями, это не считая кузин, и иначе бы вышла страшная путаница. И теперь я даже вообразить не могу, что к нему можно обращаться как-то иначе. Даже «мистер Дарси» это не совсем… не совсем о нем. Для меня, думаю, он всегда будет Фицуильямом». Элизабет взглянула на письмо. «Джейн, как ты думаешь, я должна его сжечь?» Она умоляюще посмотрела на сестру.
«Ну, раз ты обещала…» Элизабет вздрогнула. «Ты сказала, когда это сделаешь?»
«Нет, а то бы мне пришлось сжечь его еще раньше».
«Ну, тогда… Не знаю, мистер Дарси так отличается от Бингли… Но почему бы тебе с ним не поговорить?»
Элизабет непонимающе посмотрела на Джейн. «О чем поговорить?»
«О том, что ты хотела бы сохранить письмо. В конце концов», - добавила Джейн, строго глядя на сестру, «ты не можешь постоянно идти на уступки, Лиззи. Если это для тебя так важно, он поймет. А если не поймет, я заставлю его понять».
Временами, подумала Элизабет, Джейн очень похожа на миссис Беннет. Во всяком случае, она также яростно бросается на защиту своих родных. Немного утешенная, она нагнулась и поцеловала сестру в щеку.
«Спасибо, Джейн. Что я буду без тебя делать?»
«Писать мне письма», - коротко ответила Джейн.
*********
Элизабет не знала, умрет она от стыда или от сдавленного смеха. Миссис Беннет быстро исчерпала все темы разговоров с Бингли, и наскучила даже самой себе; поэтому она перенесла внимание на второго своего предполагаемого зятя. Дарси, слишком сдержанный, чтобы показывать свое отношение, чувствовал себя очень неуютно: Элизабет это было очевидно по холодной вежливости его тона и ничего не выражающему лицу.
«Прекрасная у вас карета, мистер Дарси! Такая большая, удобная и богатая!» - радостно начала миссис Беннет. Безупречные манеры Дарси в сочетании с несколько меньшей, чем ранее, сдержанностью, к несчастью, подтолкнули его будущую тещу к большей фамильярности.
«Благодарю вас, миссис Беннет».
Она прищурилась. «Мы все знаем о родственниках мистера Бингли, а о ваших – ничего. Сэр, расскажите нам о своей семье – она ведь скоро станет и нашей».
Он поморщился. «Боюсь, что вынужден разочаровать вас, мадам, потому что нас только двое – я и моя сестра».
«Так ваша матушка умерла?» - уточнила миссис Беннет со свойственной ей бестактностью.
«Да, она покинула этот мир пятнадцать лет назад».
«Вы, должно быть, были совсем маленьким», - заметила миссис Беннет. – «Вы и сейчас еще молоды. Интересно, сколько вам лет?»
Дарси глянул на Элизабет… она беспомощно пожала плечами… и на его лице появилось незнакомое ей выражение. Если бы это был другой человек, она сказала бы, что его глаза загорелись озорством. «Со взрослой сестрой более, чем на десять лет меня моложе», - ответил он серьезно, - «вы не можете ожидать, что я признаюсь в своем возрасте»*** .
«Так это оттого, что он сдерживает улыбку!» Элизабет понятия не имела, что Дарси знает о том разговоре. Не было сомнений, что у леди Кэтрин нашлось много чего высказать по поводу дерзкой подруги миссис Коллинз. Миссис Беннет сначала не поняла, о чем он, а потом нечаянно рассмешила свою дочь еще больше, без всяких околичностей заявив: «Уверена, вы не можете быть более тридцати лет, а потому вам незачем скрывать свой возраст».
Элизабет фыркнула, Бингли и Джейн с любопытством посмотрели на нее, догадавшись, что упустили что-то, а Дарси с заговорщической улыбкой переглянулся с Элизабет, прежде чем, наконец, ответить: «Мне двадцать восемь».
«Тогда вы были совсем ребенком, когда ваша матушка умерла. Как же вы росли без ее советов и руководства?»
«Я был … э… почтён вниманием других дам из нашей семьи», - сухо ответил Дарси.
«Да, мы знакомы с леди Кэтрин. Изумительно элегантная особа, не так ли, Лиззи?»
Дарси и Элизабет обменялись тоскливыми взглядами. «Она, безусловно, … впечатляет», - сумела выдавить из себя Элизабет.
«Мы с тетушкой не ладим», - коротко ответил Дарси. Он впервые признал разрыв публично, и Элизабет расстроено пошевелилась. Она не питала ни малейшей симпатии к наглой, высокомерной и до абсурда требовательной леди Кэтрин, но не желала, чтобы Дарси пришлось выбирать между нею и семьей. Ей вообще было не по душе быть причиной семейного разлада, и она могла только надеяться, что поведение леди Кэтрин не послужит провозвестником поведения остальных Фицуильямов. Несмотря на все ее пороки, с леди Кэтрин было не так легко перестать считаться, как с миссис Беннет. Она не была настолько бесчувственна к мнению окружающих, а причуды судьбы сделали ее влиятельной персоной. И она была сестрой матери Дарси. Пока обида свежа, он не станет сожалеть о разрыве… но со временем, сколько бы он не утверждал обратное, обида сгладится... Элизабет нахмурилась, обдумывая, как лучше поступить.
«Какая жалость! Семейные ссоры – это такая неприятность, да еще часто длятся до самой смерти», - жизнерадостно сказала миссис Беннет. «Но леди Кэтрин – не единственная ваша родственница».
Дарси слабо улыбнулся. «Нет, далеко не единственная».
«Ваше семейство, должно быть, из очень богатых и знатных», - предположила миссис Беннет.
Дарси, слегка порозовев, просто пояснил: «Мы никогда не нуждались ни в чем, что можно купить за деньги».
Миссис Беннет ахнула. Как не смущена была Элизабет, она поняла ее чувства – она и сама чувствовала нечто подобное. Она до сих пор не имела полного представления о доходе Дарси: говоря о своих делах, он как-то упомянул «прочие владения», и сказал, что не настолько богат, чтобы вести разгульную жизнь и распутничать. Это все, что было ей известно. Она знала, однако, что в некоторых отношениях его образ жизни был для нее непостижим. Он был расчетлив по собственному выбору, а не из необходимости; когда она попыталась растолковать ему, почему ей не нравится покупать слишком дорогие вещи, Дарси смотрел на нее так удивленно и непонимающе, как если бы она объяснялась на незнакомом языке.
«А неженатые кузены у вас есть?» - пожелала узнать миссис Беннет. Дарси улыбнулся.
«Да, мадам. Четверо только с материнской стороны».
Миссис Беннет чуть не упала в обморок при мысли о таком нежданном везении.
«И две кузины», - добавил он.
«Четверо!» - выдохнула миссис Беннет. «Они также богаты, как вы, сэр?»
«Боюсь, что нет».
Миссис Беннет поникла.
«Один – адвокат, один – священник, еще один - офицер…»
«Офицер!»
«… в армии», - невозмутимо продолжал Дарси, - «а моей кузен Мильт получает щедрое содержание от дядюшки».
«От вашего дяди? А какой у него доход?» Она остановилась. «Какое странное имя».
«Мильт – мой старший кузен, виконт Мильтон».
Когда речь заходила о возможных искателях руки ее дочерей, миссис Беннет без всякого труда складывала два и два.
«Так ваш дядя – граф?»
«Да, мадам».
Глаза миссис Беннет засверкали. «Должно быть, родственник одной из сестер вашей матушки?»
«Нет, мадам, у нее была только одна сестра – леди Кэтрин. Лорд Анкастер и леди Энн, мои дядя и мать, были братом и сестрой».
«Господи!» - миссис Беннет улыбнулась Дарси ангельской улыбкой. «Вы должны рассказать мне об остальной вашей родне». Вполголоса она добавила: «Внук графа! Лиззи, ты слышала? Да, ты отлично устроилась!»
Бингли поперхнулся, Дарси не смог скрыть румянец, а Джейн и Элизабет залились краской до корней волос. «Когда же это кончится?» - подумала Элизабет.
* Напомним, что переписка мужчины с незамужней девушкой, если они не были официально помолвлены, была явным неприличием (ср. поведение родителей Кэтрин Морланд в конце "Нортэнгерского аббатства"). Дарси рисковал и своей репутацией, и репутацией Элизабет. Подробнее об этом - в следующей главе.
** ГиП, гл. 26
*** ГиП, гл. 29 Гл. 5 - 6 - http://zerkala.fastbb.ru/?1-2-0-00000050-000-0-0-1208595932
- участник сейчас на форуме