Мультифэндомный форум "Зеркала"

Глава 1

Гарри почти не слушал Невилла, который что-то вдохновенно болтал о своих результатах по СОВ. Сейчас Гарри думал о другом. Вспоминался недавний разговор с мистером Уизли на перроне: Гарри рассказал ему о своих подозрениях насчет Малфоя-младшего – о том, что эта белобрысая сволочь что-то замышляет. Неспроста же он посетил магазин «Горбин и Бэрг» и угрожал его владельцу Горбину. Малфой явно что-то задумал, но что? Гарри перебрал массу вариантов, но так и не смог прийти к какому-то выводу. Эта мысль не давала ему покоя, впрочем, как и то, что Малфой-младший за лето мог принять Черную Метку и стать Пожирателем Смерти. Неужели это все-таки произошло, и летом Малфой прошел обряд посвящения, заменив своего папочку? – Гарри передернулся от отвращения. Но как еще можно было объяснить тот факт, что, во время примерки у мадам Малкин, Малфой так и взвился, как только женщина хотела дотронуться до его левой руки. Неужели Малфой такой идиот, что все-таки ступил на путь своего папаши-убийцы, став Пожирателем Смерти в 16 лет?! Или Темный Лорд испытывает такой сильный кадровый дефицит, что уже начал вербовать в свои ряды шестнадцатилетних подростков?
Гарри перевел взгляд на Полумну Лавгуд, которая, нацепив на нос дурацкие спектрально-астральные очки, читала «Придиру», перевернув журнал вверх тормашками. Он слегка улыбнулся: милая девочка Полумна, которую все считали блаженной дурой, была единственной поверившей ему. Даже Гермиона иногда сомневалась в нем....
От Полумны мысли снова вернулись к Малфою. Гарри очень ярко представил перед собой ненавистный образ слизеринского гаденыша: надменное лицо с вечно искривленными в презрительной ухмылке губами, длинные светлые ресницы, холодные серые глаза с постоянным надменным прищуром, и эта ненавистная манера говорить, слегка растягивая слова, как будто он делает тебе великое одолжение, снизойдя до разговора. Иногда Гарри так и хотелось заехать кулаком по этой ненавистной аристократической харе, чтобы раз и навсегда стереть эту гадскую улыбочку, разбить в кровь эти губы, вбить ему обратно в глотку все те мерзости, что этот ублюдок говорил про Гермиону и Рона…
Внезапно дверь в купе раскрылась, и на пороге появилась симпатичная девица с длинными черными волосами и темными глазами. Гарри слегка вздрогнул от неожиданности, прерывая поток мыслей о Драко Малфое.
– Привет, Гарри, я Ромильда. Ромильда Вейн, – произнесла девушка.
Гарри кивнул головой, рассматривая непрошеную гостью. Слова на ум не шли, поэтому он продолжал молча таращиться на девушку.
– Хочешь, переходи в наше купе, – предложила Ромильда, – совсем необязательно тебе сидеть с этими, – добавила она, кивнув в сторону Невилла, который в этот момент вытаскивал свою жабу Тревила из-под сиденья, стоя на карачках, и Полумны Лавгуд, как ни в чем не бывало продолжающей читать «Придиру» вверх тормашками в спектрально-астральных очках.
– Это мои друзья, – холодно произнес Гарри.
– О, – воскликнула та, не ожидая такого холодного приема, – Ну ладно…, как хочешь, – она удалилась, захлопнув за собой дверь.
Гарри со злостью посмотрел ей вслед.
Как же они все ему надоели: их игривые взгляды, жеманные улыбки, подмигивания, перешептывания за его спиной. Конечно, сейчас, когда Министерство официально признало возвращение Волдеморта, Гарри Поттер в один миг стал самым популярным парнем, героем, Избранным, с которым все мечтали дружить. Но не так давно эти же самые личности готовы были плюнуть ему в лицо и кинуть камень в спину, считая его лгуном и психом, помешанным на саморекламе и популярности. Гарри невольно опустил глаза на левую руку, на которой зажившими шрамами проглядывала надпись: «я не должен лгать».
– Они считают, что у тебя должны быть крутые друзья, – поправив съехавшие на нос спектрально-астральные очки, произнесла Полумна Лавгуд. – Не такие, как мы.
– Вы самые крутые, ребята, – ответил Гарри, глядя на Полумну. – Их-то не было тогда в Министерстве, и они не сражались, стоя рядом со мной.
– Это ты очень мило сказал, – ответила Полумна, улыбаясь своей блаженной улыбкой, и углубилась в дальнейшее чтение «Придиры». Невилл смущенно покраснел и что-то пробубнил под нос. Его еще никто никогда не называл крутым парнем.
Гарри улыбнулся и отвернулся к окну, но дверь в купе снова открылась, и на пороге появились Рон и Гермиона.
– Блин, поскорее бы тележку со жратвой привезли, – плюхнувшись рядом с Гарри, произнес Рон. – Кстати, знаешь что? – прибавил он, обернувшись к другу. – Малфой не дежурит с остальными старостами. Засел у себя в купе с другими слизеринскими ублюдками и носа не высовывает.
Да? – удивленно изогнув бровь, произнес Гарри, – С чего бы это вдруг?
Уже стало традицией, что каждый год, возвращаясь в Хогвартс, слизеринский поганец как будто специально проходил весь поезд в сопровождении своих верных гариллообразных телохранителей Крэбба и Гойла, выискивая, в каком купе расположился Гарри Поттер с друзьями, и, найдя их, начинал глумиться по всякому поводу, видимо получая от этого какое-то извращенное удовольствие. А в прошлом году, став старостой, еще и не упускал возможности продемонстрировать свою власть над младшекурсниками. Странно, что Малфой решил упустить эту возможность теперь – голова у Гарри заработала с бешеной скоростью: похоже, у Малфоя на уме нечто поважнее, чем запугивание младших учеников.
– Я думаю, он..., – начал Гарри, но дверь в купе снова открылась, и показалась запыхавшаяся третьекурсница. – Черт, не купе, а проходной двор какой-то…, – пробурчал Поттер.
– Что, дружище, поклонницы одолевают, – заржал Рон, сильно смутив девочку, стоявшую в дверях купе.
Гарри в ответ хотел сказать что-нибудь язвительное, и открыл уже рот, но увидев недовольную физиономию Гермионы, чем-то смахивающую в этот момент на физиономию декана Гриффиндора профессора МакГонагалл, как-то сразу передумал хамить – все-таки ругаться при находившихся в купе дамах не совсем прилично – поэтому ограничился только непристойным жестом в сторону Рона, а затем уставился на стоявшую в дверях третьекурсницу.
– Меня просили это передать Невиллу Лонгботтому и Гарри Поттеру, – произнесла она, слегка запинаясь, и густо покраснела, встретившись взглядом с Гарри.
Гарри почувствовал, что тоже очень некстати краснеет, а Рон, увидев это, снова заржал. Поттер недобро глянул на рыжего и взял один из пергаментных свитков, перевязанных фиолетовой ленточкой. Это оказалось приглашение на обед от профессора Слизнорта. Идти не хотелось, но другого выхода не было, ведь профессора Слизнорта пригласил в Хогвартс сам Дамблдор, значит, он ценил этого человека, и отказываться от его приглашения было бы хамством.
По дороге в купе профессора Гарри пришла мысль сначала наведаться к слизеринцам, накинув на себя мантию-невидимку, но от этой идеи сразу же пришлось отказаться. Коридоры в поезде были полны учеников, ожидавших тележку со сладостями или просто вышедших из купе, чтобы поболтать о проведенных летних каникулах. Пробираясь сквозь толпу, Гарри чувствовал на себе любопытные взгляды – младшекурсники даже не стеснялись тыкать в его сторону пальцами – многие в открытую пялились на его шрам. Девчонки снова начинали жеманно хихикать и шушукаться, что одновременно и раздражало, и смущало. Гарри чувствовал, как начинает заводиться, и готов был уже на ком-нибудь сорвать свою злость, но в следующий миг увидел Чжоу Чанг. Она, в отличие от других, наоборот, едва заметив Гарри, немедленно попыталась скрыться в своем купе.
С Чжоу Гарри пытался встречаться в прошлом учебном году, на День Святого Валентина ходил с ней в кафе в Хогсмиде и даже поцеловал один раз. Но дальше этого дело не пошло – они не поняли друг друга. Хотя в то время Чжоу очень нравилась Гарри, и ему бы очень хотелось, чтобы дело зашло значительно дальше поцелуев... А потом были эти сны, от которых Гарри просыпался со стонами, горящими щеками и мокрыми пятнами на пижамных штанах. Ложась спать с мыслями о Чжоу, он испытывал сильнейшее возбуждение, и рука сама опускалась вниз под резинку штанов, сжимая возбужденный член, и начинала такие уже привычные движения вверх-вниз. Прошептав заклятие беззвучия, Гарри стонал в подушку, представляя, как он занимается любовью с Чжоу.
– Эй, Гарри, с тобой все в порядке? – Невилл дотронулся до его плеча, и Поттер сильно вздрогнул, возвращаясь из своих эротических грез о Чжоу в суровую реальность, и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.
– Пошли, Невилл, – произнес Гарри, и быстро зашагал по коридору.
Добравшись до купе, в котором расположился профессор Слизнорт, Гарри с Невилом обнаружили, что приглашены не они одни. Расположившись на свободных местах у самого выхода, Гарри перевел взгляд на присутствующих здесь двух семикурсников, затем посмотрел на смазливого темноволосого парня с его курса, учившегося в Слизерине, и – к большому удивлению Гарри – здесь оказалась также Джинни Уизли. Поттер сразу же как-то глупо смутился (черт, да что же это с ним сегодня такое) – почувствовал, что самым безобразным образом краснеет, и, чтобы как-то скрыть свою неловкость и нервозность, улыбнулся и махнул ей рукой. Джинни довольно-таки игриво подмигнула Гарри в ответ, чем смутила его еще больше.
А затем началось то, что и предполагал Гарри. После того как профессор Слизнорт представил их друг другу, он начал выспрашивать и интересоваться богатыми и знаменитыми родственниками приглашенных студентов. Гарри, жуя крупный кусок фазана, слушал профессора вполуха и таращился на Джинни Уизли. Джинни еще в прошлом учебном году встречалась со многими парнями, и про нее даже говорили... Ну, короче, всякое говорили, отчего Рон бесился невероятно и готов был проломить башку любому, кто на эту тему открывал рот. Джинни была чертовски обаятельной, сексуальной и аппетитной штучкой, к тому же классно играла в квиддич, и, если бы она не была сестрой Рона, Гарри точно попытался бы подвалить к ней. Тем более многие говорили, что Джинни Уизли не относиться к разряду недотрог. Даже очень наоборот, очень даже дотрога, как некоторые говорили, отчего у Рона просто срывало башню от злости. И если бы с ней закрутить, то наверняка дело бы зашло значительно дальше поцелуев, и тогда не пришлось бы заниматься паскудным рукоблудством, как в варианте с Чжоу. Черт, но вся проблема была в том, что Джинни – сестра Рона, черт бы его побрал, и если бы Рон узнал, что он, Гарри, лучший друг и все такое и вдруг трахнул Джинни… Короче, не красиво могло получиться. Да ладно Рон, хрен с ним, а вот по отношению к миссис Уизли было как-то совестно, да и мистер Уизли этого тоже не одобрил бы. По-сволочному могло бы все получиться, типа они к нему как к родному сыну относились, а оказалось – пригрели змею на своей груди, а он скользким ужиком залез в койку крошки Джинни. Черт, лучше вообще не думать о том, чтобы попытаться трахнуть Джинни Уизли, какой бы аппетитной рыжей штучкой она не была, и чтобы про нее там не болтали... Хотя она, судя по всему, очень даже не против, – думал Поттер, поглядывая на девушку.
Джинни тоже заметно скучала на этом обеде, поэтому снова подмигнула Гарри, и тот, в этот момент проглатывая крупный кусок, вдруг поперхнулся, закашлялся и почувствовал, что начал задыхаться.
– Анапнео, – спокойно произнес профессор Слизнорт, направив волшебную палочку на Гарри.
– Спасибо, профессор, – произнес Поттер, со слезами на глазах, а Джинни хихикнула и показала ему язык.
Решив избегать всяких похабно-крамольных мыслей о Джинни Уизли, Поттер попробовал сосредоточиться на происходящем в купе. Профессор, оставив в покое семикурсников, сейчас проявлял повышенный интерес к мамаше смазливого слизеринца, сидящего напротив Гарри. Как выяснилась, мамаша этого самого представителя вражеского факультета была чертовски богата, сказочно красива и имела увлекательное хобби – выходить замуж и очень удачно вдоветь. Шустрая мадам Забини умудрилась уже семь раз побывать замужем и столько же раз весьма успешно и прибыльно овдоветь: все ее мужья уходили в мир иной при весьма странных и таинственных обстоятельствах.
Гарри принялся с интересом рассматривать Блейза Забини. В прошлом году он очень часто наблюдал этого парня в обществе Драко Малфоя, причем Малфой общался с ним без привычной надменной заносчивости, с которой он вел себя с большинством окружающих его людей. Они часто появлялись вместе: Малфоя и Забини можно было встретить в библиотеке, в Большом зале, сидящих рядом и о чем-то тихо говорящих, склонивших головы друг к другу; в той же Инспекционной Дружине Забини всегда был рядом с Малфоем. Неужели Малфою надоели прихвостни-подхалимы, которые постоянно вьются возле него, и наконец-то наш слизеринский выскочка решил завести настоящего приятеля? Да, похоже на то: Забини и Малфой одного поля ягоды – из богатых и могущественных семей, уважаемых и знаменитых в магическом обществе фамилий, чистокровных и древних.
Блейз Забини со скучающей физиономией слушал болтовню профессора Слизнорта, принципиально игнорируя Поттера, как будто того здесь вообще не было, а Поттер в свою очередь совершенно бесстыдно изучал Блейза Забини. Да, если верить словам профессора Слизнорта, сказанным о мамаше Забини, то Блейз явно рожей пошел в нее, красавицу-колдунью: темные глаза, длинные пушистые ресницы, которым позавидовала бы любая девчонка, стильная прическа, очень чувственные, слегка припухшие губы, как будто их только что целовали, небольшая родинка на щеке, скучающая физиономия и, почти такая же как у Малфоя, манера говорить. Да, видно эти двое легко нашли общий язык. «Забини такой же сукин сын, что и хорек» – подвел итог своим размышлениям Поттер.
– А сейчас, – провозгласил Слизнорт, поворачиваясь всем корпусом к Гарри с видом конферансье, объявляющего гвоздь программы, – Гарри Поттер!
Поттер, не ожидавший такого резкого перехода и все еще продолжающий разглядывать Забини, вздрогнул от неожиданности. Слизнорт с минуту любовался Гарри, с умилением глядя на него, отчего Поттер почувствовал себя полным идиотом в базарный день, а затем профессор произнес:
– Вас теперь называют Избранным, мой мальчик.
Поттер недружелюбно молчал, Белби, Маклагген и Забини уставились на него. Слизнорт начал что-то болтать о том, что писали в «Ежедневном пророке» по поводу недавних событий в Министерстве, о пророчестве, но Гарри на провокацию не поддавался и продолжал упорно молчать.
– Хотя у «Пророка» как известно, и случаются ошибки, но при таком количестве очевидцев не приходится сомневаться, что какие-то беспорядки в Министерстве все-таки имели место быть, а Вы, мой мальчик, были в самой гуще событий, не так ли? – лучезарно улыбаясь, спросил Слизнорт.
Гарри, чувствуя, что увильнуть от ответа уже нет никакой возможности, скупо кивнул, но продолжал молчать.
– Такая скромность, такая скромность, – продолжая улыбаться, затараторил профессор.
Блейз Забини ехидно ухмыльнулся, вызвав у Гарри внезапный приступ раздражения и острое желание покинуть эту идиотскую вечеринку. Разговор ни о чем продолжался еще довольно долго – профессор рассказывал истории о своих бывших учениках, ставших впоследствии известными и знаменитыми волшебниками, Гарри с Блейзом иногда перекидывались неприязненными взглядами, Джинни скучала и не скрывала этого...
Как известно, все когда-нибудь да кончается. Профессор Слизнорт наконец-то заметил, что солнце уже начало садиться за горизонт, в купе зажгли лампы, а это означало, что поезд скоро приедет на станцию в Хогсмид, и студентам пора бы уже переодеваться в школьные мантии и собирать вещи.
Забини отпихнул Гарри и первым вышел в полутемный коридор, бросив на гриффиндорца презрительный взгляд, который тот вернул ему с процентами. Поттер собирался возвращаться в свое купе вместе с Невиллом и Джинни, как вдруг внезапно ему пришла мысль, которая могла дать потрясающие результаты. Через минуту этот манерный ублюдок Забини вернется в купе, где находятся Малфой и сотоварищи, и, если накинуть мантию-невидимку и пробраться следом за ним, можно много чего интересного узнать в стане врага. Времени до прибытия на станцию оставалось в обрез, не более получаса, но упускать такой шанс Гарри не хотел и не мог. Ему было просто необходимо добыть доказательства того, что Малфой что-то замышляет.
– Встретимся позже, – быстро произнес Гарри, обращаясь к Невиллу, и накинул мантию-невидимку
– А ты, что..., - начал Невилл.
– Потом, – прошипел Гарри и устремился следом за Забини, стараясь двигаться как можно тише, хотя его шагов и так не было слышно из-за грохота поезда.
В коридорах было пусто, все студенты разошлись по купе переодеваться и готовить вещи, поэтому Гарри легко добрался до купе Малфоя, но беспрепятственно проскользнуть вслед за входящим слизеренцем ему все-таки не удалось, и пришлось подставить ногу под раздвижную дверь, чтобы Забини не задвинул ее у него перед носом.
– Черт, да что с ней такое? – произнес Блейз, дергая ручку.
Гарри сильно толкнул дверь в сторону – как раз в этот момент поезд тряхнуло – Забини споткнулся и, потеряв равновесие, рухнул на колени к Гойлу. Тот заматерился, началась свалка, и Гарри, воспользовавшись моментом, проскользнул внутрь и, подтянувшись, забрался на багажную полку. В какой-то момент его нога выскользнула из-под мантии, и ему показалось, что Малфой, который развалился напротив, положив голову на колени Пенси Паркинсон, с удивлением уставился на его кроссовку. Забини наконец-то поднялся с колен Гойла и сел на свободное место. Малфой, оторвавшись от Пенси, ласково перебиравшей его волосы, приподнялся и, пододвинувшись ближе к Забини, обнял его и медленно провел рукой по щеке.
– Ну что, Блейз, почему так долго? Я уже начал немного скучать, – произнес Малфой, слегка растягивая слова, а затем наклонился и поцеловал Забини в губы.
Гарри, замерший на багажной полке, чуть не вскрикнул от неожиданности, увидев эту сцену. Забини, слегка закинув голову назад и прикрыв глаза, страстно отвечал на поцелуй Малфоя, а тот, не обращая внимания на присутствующих в купе Крэбба, Гойла и Паркинсон, продолжал жадно целовать Забини, прижимая к себе. Гарри почувствовал, что ему под мантией не хватает кислорода: горло как-то сдавило, стало трудно дышать, а в паху появилась какая-то тяжесть. Малфой не спеша отстранился от Забини, медленно провел пальцем по припухшим губам брюнета, затем снова склонился над ним и по-змеиному лизнул Блейза в губы, тот ответил ему тем же. Гарри зажмурился и закусил палец, чтобы случайно не выдать себя каким-нибудь звуком. Черт подери, это что же такое происходит? Малфой, мать его, чертов хренов извращенец – что же он такое делает? Мало того, что он, абсолютно не стесняясь, целуется на глазах у всех, так еще целуется с парнем, педик чертов! А как они это делают: эти облизывания, эти чувственные прикосновения и страстные объятия! Ну ни фига себе! Гарри к своему ужасу и стыду почувствовал, что джинсы стали вдруг тесными, а рука случайно скользнула к паху, поглаживая увеличивающийся член. Ну и дела! Он даже представить себе не мог, что Малфой способен на такое... Хотя если честно, Гарри никогда и не задумывался о Малфое в этом аспекте; ничего кроме злобы, раздражения, ненависти и желания врезать хорьку по морде он не испытывал, разве что в последнее время появилась навязчивая идея вывести Малфоя на чистую воду и на корню пресечь его злобные происки, чтобы тот не замышлял. Но Гарри никогда не задумывался о личной жизни Драко Малфоя. И только сейчас, оказавшись во вражеском купе, скрытый надежной маскирующей мантией, Гарри стал кое-что понимать. Малфой лежал на коленях у Паркинсон, и та очень нежно и заботливо гладила его волосы, – очень даже интимная ласка, – и только теперь стало понятно, что Малфой и Паркинсон не просто однокурсники и друзья детства, наверняка они любовники. Хотя это еще можно допустить, но то, что Малфой только что делал с Забини, причем на глазах у той же самой Паркинсон, которая, хоть и скривила недовольно губы, но слова не произнесла и молча наблюдала за чувственным поцелуем двух парней. А вдруг они все втроем в одной постели? От одной этой мысли у Гарри снова начало болеть в паху, и чуть не вырвался тихий стон. Боже мой, извращенцы хреновы, чем же они там занимаются в своих подземельях? С одной стороны было как-то противно и мерзко, ведь это противоестественно, когда парень с парнем, Гарри даже думать о таком не хотел и вообще к этому явлению испытывал чувство брезгливости, отвращения и презрения, которое он перенял у дяди Вернона – ярко выраженного натурала и непримиримого гомофоба. Дурсль неоднократно и бурно выражал свое негодование в адрес гомосексуалистов, когда по телевизору появлялась хоть какая-то информация на эту тему. И Гарри невольно перенял это неприязненное отношение и сам считал таких парней грязными извращенцами. Но увидев ЭТО своими глазами и с такого близкого расстояния, и как это все было проделано... «Извращенцы долбаные, членососы слизеринские», – думал Гарри, не в силах оторвать взгляд от двух парней и прижимая руку к паху, поглаживая через ткань штанов свой возбужденный член.
А Малфой и Забини, игнорируя одноклассников, снова продолжили лизаться. Поцелуй Малфоя был властным и глубоким, его язык ласкал рот Забини уверено, грубо и страстно, а руки тем временем оплели талию красавчика, залезли под рубашку, заставив Блейза застонать, не отрывая своих губ от губ Драко. Гарри, наблюдая за этой сценой, расстегнул ширинку и стал торопливо дрочить, почти не осознавая того, что делает. Его движения были быстрыми и резкими, возбуждение нарастало, дыхание сбивалось... Ощутив приближение оргазма, Гарри зажал рот рукой, что бы не выдать себя случайным стоном, и, секунду спустя, в другую руку ему ударила мощная струя спермы. Он накрыл головку члена ладонью, опасаясь, что жидкость брызнет на пол.
Тут Малфой отстранился от Забини, улыбнулся ему и произнес:
– Позже, Блейз.., – и снова улегся на колени к Паркинсон, которая тут же принялась нежно ласкать его платиновые пряди. Забини откинулся на сиденье, и, закинув ногу на ногу, небрежно закурил.
А Гарри смотрел на слизеринцев, размазывая свою сперму с ладони по джинсам. Член обессилено висел в вырезе ширинки, а к нему постепенно приходило осознание того, что он дрочил на целующегося Малфоя и кончил за пару секунд. «Я тоже извращенец, – с ужасом подумал Гарри, – Мне срочно надо завести девушку, иначе у меня башню снесет. Мне нужен секс, я больше так не могу. Если уже на Малфоя встает, то это очень тревожный симптом…»
– Ну, Блейз, и что там было интересного, что этому Слизнорту нужно? – поинтересовался Малфой, наблюдая за Блейзом, слегка прикрыв глаза.
– Просто подыскивает людей со связями, – лениво выпуская струю ментолового дыма, ответил Забини, – Хотя я был слегка удивлен, увидев там Лонгботтома и мелкую Уизли.
– Правда? – заинтересованно произнес Малфой, – На какой хрен ему понадобилась Уизли?
– Понятия не имею, – пожимая плечами, ответил красавчик.
– А она ничего, очень даже привлекательная, правда, Забини? – ехидно поинтересовалась Паркинсон, ¬ Даже тебе она нравится, Блейз, а мы ведь знаем, какой ты у нас разборчивый, – гадко ухмыляясь, произнесла слизеринка.
Забини скривил губы и выпустил струю дыма в сторону Паркинсон.
– Пенси, детка, что я слышу, – усмехнулся Малфой, лениво поглаживая девушку по руке, – Ревнуешь Блейза? Ну что ты, сладенькая, не будь такой плохой девочкой. Блейз всегда с нами, зачем ему эта рыжая гриффиндорская потаскушка? Она, наверное, все лето работала на панели на Дрян-Аллее, чтобы заработать на новые учебники.
На физиономии Крэбба появилась ухмылочка, Гойл хмыкнув, уткнулся в свои комиксы, потягивая огневиски из хрустального бокала.
– Кто еще был у Слизнорта? - снова поинтересовался Малфой.
Забини пожал плечами.
– Этот урод Поттер конечно же был в числе приглашенных.
– Поттер, – презрительно хмыкнул Малфой, – Ну конечно, он же у нас теперь гребаный Избранный, Спаситель Мира и все такое.
Все в купе засмеялись.
– Знаешь, Драко, я думаю, что тебе не стоит рассчитывать на приглашение от Слизнорта, – стряхнув пепел на пол, манерно растягивая слова, произнес Забини, – Когда я только пришел, он поинтересовался у меня про отца Нотта, но когда узнал, что тот арестован, сразу же потерял к нему интерес. Думаю, Слизнорта не привлекают Пожиратели Смерти.
Малфой резко поднялся с колен Паркинсон, и нервно схватив пачку сигарет, закурил.
– Да кто он такой, этот Слизнорт? Старый маразматик, дурацкий учителишка. Может, в будущем году меня и в Хогвартсе-то не будет, какая мне на хрен разница, что обо мне думает какой-то жирный старикан.
– Драко, что это значит – тебя не будет в следующем году в Хогвартсе? – возмущенно спросила Пенси.
– Да так, – ухмыльнулся Малфой, – Может быть, я займусь более важными вещами.
Скорчившись на багажной полке, Гарри вмиг забыл про всякие посторонние мысли о слизеринском разврате и напряженно стал прислушиваться к разговору. Крэбб и Гойл от изумления приоткрыли рты, и даже Забини соизволил отразить удивление на своем красивом лице.
– Драко, ты говоришь о НЕМ? - поинтересовался Блейз.
– Мама хочет, чтобы я закончил школу, но я думаю, что кроме учебы есть более важные вещи. Подумайте сами, когда Темный Лорд придет к власти, ему будет наплевать на то, какие баллы кто получил по СОВ. Он будет смотреть на то, как кто ему служил и насколько предан.
– И ты считаешь, Драко, что можешь достойно послужить ему? – с ледяной иронией произнес Забини.
– Да, Забини, я думаю, что смогу достойно послужить Темному Лорду, выполнив поручение, которое он мне дал, и наша семья будет вознаграждена по заслугам, а отец, когда выйдет из Азкабана, станет правой рукой нашего господина.
– Какие амбициозные планы, Малфой, – ухмыльнулся Забини.
Драко со злостью взглянул на сидевшего рядом Блейза. Крэбб и Гойл продолжали взирать на Малфоя с полуоткрытыми ртами, а Пенси Паркинсон – с благоговейным трепетом и обожанием во взгляде.
– Ладно, пора надевать мантии, подъезжаем к Хогсмиду, – произнес Малфой, а затем вдруг неожиданно склонился над Забини, схватил его за волосы, запрокинув голову, и впился в его губы жестким поцелуем. – Мой недоверчивый друг, – прошептал Драко, через мгновение так же резко отстраняясь от парня и выпустив его волосы. Из прокушенной губы Блейза текла кровь. Он быстро слизнул ее кончиком языка и улыбнулся.
Гарри заворожено смотрел на змеиный поцелуй двух слизеринцев, поэтому не заметил, как Гойл потянулся на багажную полку за своим чемоданом. Чемодан, сползая с полки, сильно ударил Гарри в висок, и от неожиданности и боли парень невольно вскрикнул. Малфой резко повернулся и насторожено посмотрел в сторону Гарри. Поттер осторожно вытащил палочку и замер, готовый в любой момент отразить нападение, но, спустя несколько мгновений, блондин отвернулся в другую сторону, видимо решив, что этот звук ему послышался.
Тут поезд начал замедлять ход, и в коридор повалили ученики, Гойл широко раскрыл дверь купе и вышел. Следом за ним последовали Крэбб и Забини. Пенси обернулась к Драко, протянув ему руку, в ожидании того, что они покинут купе вместе, но парень произнес:
– Ты иди, мне тут кое-что надо проверить... Я тебя догоню.
Паркинсон наклонилась к Малфою, поцеловав его в щеку, и покинула купе. Слизеринец закрыл за ней дверь на защелку, опустил шторки на дверном окошке – теперь из коридора не было видно, что происходит в купе – достал чемодан и начал медленно открывать его. Гарри перегнулся через полку, чтобы лучше разглядеть, что такое секретное слизеринский гаденыш скрывает даже от своей любовницы Паркинсон. Неужели это тот самый таинственный предмет черной магии, за которым Малфой ходил в магазин «Горбин и Бэрг»? Вдруг Малфой резко выхватил волшебную палочку из мантии и, направив ее на Гарри, закричал:
– Петрификус Тоталус!
Поттера мгновенно парализовало, и он рухнул с багажной полки на пол купе, больно ударившись спиной. Мантия распахнулась, и сейчас он лежал у ног своего врага, беспомощный, не способный пошевелиться и произнести хоть слово.
– Так, так, так... Поттер, – нехорошо ухмыльнулся Малфой. – Я сразу понял, что это ты. Я слышал твой голос, когда Гойл задел тебя чемоданом, и видел, как в воздухе промелькнуло что-то белое, – Малфой перевел взгляд на кроссовку Гарри. – Решил пошпионить за мной, да, Потти? А что это у тебя ширинка расстегнута? И эти пятна..., – его взгляд переместился выше, – О, Потти, неужели это то, о чем я думаю? Ты получил маленькое удовольствие, наблюдая за мной и Блейзом? Любишь подглядывать за мальчиками и гонять в кулак? О, кто бы мог подумать, что надежда всего волшебного мира окажется позорным дрочилой…, – Малфой зло засмеялся. – Тебя сюда никто не звал, но раз уж ты пришел... пожалуй, я доставлю тебе еще одно маленькое удовольствие... Развлечемся..., – и Малфой с силой ударил ногой в лицо Гарри.
Ослепительная вспышка боли заставила бы Поттера завопить, если бы он мог издать хоть звук – слезы непроизвольно брызнули из глаз, и он услышал, как хруснула его переносица. Кровь из сломанного носа потоком хлынула в лицо гриффиндорца.
– Это тебе за моего отца, – произнес Малфой с ненавистью и с силой наступил ботинком на руку Гарри – хрустнули пальцы.
– А это, Поттер, тебе будет от меня... Жаль времени в обрез..., – он сбросил мантию на полку и начал расстегивать ремень на брюках.
Гарри не мог пошевелить ни одним мускулом, кровь из сломанного носа заливала лицо, попадала в рот и, затекая в горло, вызывала тошноту. Гриффиндорец старался изо всех сил подавить рвотный позыв, осознавая, что если его вырвет, он захлебнется блевотой. После падения с полки все тело болело, и, если бы Гарри мог произнести хоть звук, с его окровавленных губ сорвался бы непроизвольный стон. Но то, что произошло в следующий миг, было намного хуже, это было страшнее любого его ночного кошмара – Малфой, нехорошо ухмыляясь, расстегивал ширинку брюк.
– Сейчас тебе, ублюдок, будет действительно хреново, – прошипел Малфой, и, наклонившись над Гарри, принялся спускать с него джинсы.
Поттер не мог поверить в то, что с ним был намерен сделать Малфой – этого не могло случиться, это было так ужасно, что казалось бредом больного воображения, но было реальностью, и слизеринец начал стаскивать с него штаны и трусы. Гарри хотел заорать, чтобы эта сволочь не смела к нему прикасаться, чтобы он остановился, прекратил это немедленно – он готов был простить Малфою и перебитый нос и сломанные пальцы, лишь бы тот прекратил, лишь бы не сделал на самом деле то, что, скорее всего задумал. Иначе, если это случиться... об этом даже страшно было подумать... как можно было бы жить после такого, каждый раз вспоминая этот кошмар, это унижение! Малфой собирался его изнасиловать, и Гарри ничего не мог сделать, не мог даже закричать, он только с ужасом смотрел на своего врага, злорадно ухмыляющегося в предвкушении жестокой мести ненавистному гриффиндорцу.
«Нет, Малфой, пожалуйста, только не это, умоляю тебя, сволочь, сломай мне хоть все пальцы, только не ЭТО. Пожалуйста, не делай этого, лучше убей сразу, иначе я сам потом убью себя, я не смогу жить с таким позором, с таким унижением. Нет, НЕ НАДО!!!», – сознание Гарри кричало, молило, просило, но Малфой этого не слышал, да если бы и слышал, вряд ли бы пожалел поверженного противника.
Он перевернул Гарри на бок, пристраиваясь на полу рядом с ним, провел рукой по обнаженному животу парня, опускаясь вниз, дотронулся до члена, потом рука захватила его яйца и с силой сжала в кулак. У Гарри потемнело в глазах от боли, Малфой же наклонился к самому его уху и прошептал:
– Ну что, Потти, сейчас ты из Мальчика-Который-Выжил-И-Гонял-В-Кулак превратишься в Девочку-Которую-Выебал-Драко-Малфой.
Он наконец-то разжал ладонь и выпустил яйца Гарри, но в следующий миг пристроил головку своего члена к плотно сжатому колечку ануса и надавил. Поттер почувствовал, как что-то инородное и большое ткнулось ему между ягодиц, и в следующий миг на него накатила обжигающая волна боли. Она затопила всё его существо. Член слизеринца, преодолев преграду, стал проходить внутрь, раздвигая стенки прямой кишки. Малфой резким толчком вошел в Гарри, преднамеренно причиняя максимальную боль. Гриффиндорцу казалось, что в него вогнали раскаленный железный кол, который разрывает его на части, рвет все его внутренние органы. Такой нестерпимой боли Гарри не испытывал еще ни разу – даже в те моменты приступов, когда шрам горел огнем и пульсировал, ослепляя болью сознание. Даже тогда можно было терпеть, сейчас же слезы сами текли из глаз, а кровь из сломанного носа продолжала хлестать, затекая в приоткрытый рот. Малфой, удерживая его руками за бедра и сильнее притягивая к себе, с особой жестокостью насиловал бедного гриффиндорца, преднамеренно причиняя мучения своему врагу. Поттеру было так больно, как будто в нем прорубили новую дырку, а член этого слизеринского ублюдка уже проткнул его и вышел наружу, хотя он проник в Гарри всего лишь на половину и продолжал двигаться дальше внутрь. Тесный анус давил и не пускал в себя инородный предмет, но Малфой нажимал все сильнее и сильнее и, наконец, погрузился полностью, ощутив прикосновение своих яиц к нежной коже задницы гриффиндорца.
Бедный Гарри был на грани болевого шока, а пытка все не кончалась. Малфой, выйдя из задницы Поттера, опять приставил член к входу в его задний проход, и снова вошел в него, на этот раз целиком, до упора, ощутив, как он там во что-то уперся, и как его собственные яйца опять соприкоснулись с кожей его жертвы. Слезы снова брызнули из глаз Гарри, он уже не чувствовал ни того, что лежит на полу купе в неудобной позе, ни боли в сломанном носе и растоптанных фалангах пальцев – все его ощущения сосредоточились вокруг очка, и это была только боль. Окружающий мир окрасился в ярко-красный цвет, его задний проход превратился в рваную кровоточащую рану, в которую продолжал вбивать свой член Драко Малфой, и, наконец, во время одного из толчков Гарри потерял сознание. Каждый следующий толчок в его нутро на короткий миг приводил парня в чувство непереносимой боли. Боль накатывалась на Поттера волнами, то приводя его в сознание, то отключая его. Драко Малфой, заполняющий в это время Гаррины внутренности, продолжал насаживать на свой член несчастного гриффиндорца. Капельки крови стекали из ануса парня между разведенных ягодиц к яичкам, и падали на пол купе, в уже образовавшуюся лужицу. Наконец слизеринец ускорил темп, засопел и с силой вогнал член в Гарри последний раз. До Поттера где-то на краю угаснувшего сознания донесся стон Малфоя, пару раз тот дернулся и затих, заполнив внутренности Гарри спермой.

Гриффиндорец медленно приходил в себя. Вначале он испытал что-то вроде легкого удивления по поводу того, что еще жив, а затем на него нахлынул прежний ужас, когда он осознал, что только что произошло, что с ним сделал Малфой.
– Ну что, гриффиндорский выблядок, понравилось, когда тебя ебут? Приятнее, чем гонять в кулак? – приподнимаясь, произнес Малфой и засмеялся. – Знаешь Поттер, я даже не надеялся на такую удачу, ты сам, гребанный идиот, пришел ко мне. И ты получил то, чего заслуживаешь, теперь ты блядь, Поттер, траханная опущенная гриффиндорская блядь. – Малфой продолжал глумиться, добивая униженного и морально растоптанного противника.
Наконец, поиздевавшись в свое удовольствие, Малфой наклонился над Гарри и осмотрел очко, где несколько минут назад сновал его член, – растянутое, не закрывающееся и, вдобавок ко всему, еще порванное в нескольких местах – в образовавшейся дырке можно было разглядеть внутренние стенки прямой кишки, тоже, видимо, несколько пострадавшей от столь жестокого вторжения.
– Да, дрочила, досталось тебе, – усмехнулся Малфой. – Отымел я тебя по высшему разряду, – добавил слизеринец, озирая глазами купе.
На одной из полок он увидел пустую бутылку из-под сливочного пива, которое пила Пенси Паркинсон.
– О, сейчас еще немного развлечемся. – Он взял бутылку, пристроил ее к открытому Гарриному очку и, немного надавив, начал вставлять ее горлышком вперед. Целиком бутылка влезать не хотела, и Малфой помог немного коленом... Наконец, между Гарриных ягодиц была полностью вст